В теории уголовного права довольно длительное время не существовало определения общественной опасности. Одним из первых дал определение общественной опасности А.А. Пионтковский: «Общественная опасность преступного деяния порождается тем, что оно или непосредственно наносит вред социалистическим общественным отношениям, или заключает в себе возможность причинения соответствующего ущерба». Примерно также это понятие определяла и Н.Ф. Кузнецова: «Общественная опасность деяния состоит в том, что оно причиняет или создает угрозу причинения определенного вреда социалистическим общественным отношениям». Г.П. Новоселов прямо отождествляет общественную опасность и вредоносность деяния: «Надо полагать, что единственно правильным подходом к уяснению сущности общественной опасности как обязательного признака преступления является тот, в соответствии с которым она увязывается с вредоносностью деяния». Этот автор наиболее последовательно отстаивает концепцию общественной опасности как объективной категории. В частности, Г.П. Новоселов отрицает субъективную составляющую общественной опасности, полагая, что общественная опасность существует и при невиновном причинении вреда. «Нужно согласиться с утверждением, что с точки зрения непосредственных социальных потерь не имеет значения, умышленно ли был убит некто или по неосторожности либо вообще пал жертвой несчастного случая». Более обоснованной представляется точка зрения, согласно которой «субъективная сторона преступления — важнейший структурный элемент общественной опасности». Общественная опасность преступления – категория объективно-субъективная. При этом субъективная сторона общественной опасности преступления основывается на субъективных признаках — вине, мотиве, цели. Таким образом, субъективная сторона преступления и в первую очередь вина является одним из элементов, определяющих общественную опасность преступления. В этом смысле форма вины является одним из основных факторов дифференциации преступлений в Особенной части Уголовного кодекса. Сложнее обстоит дело с учетом конкретных видов вины. Действующий уголовный закон практически не содержит указаний на вид вины. При анкетировании свыше 100 работников прокуратуры, отвечая на вопрос о разграничении по степени опасности разных видов неосторожности, 62% опрошенных указали на большую опасность неосторожности в виде легкомыслия; 10% назвали более опасной неосторожность в виде небрежности; 28% сочли, что вид вины не влияет на степень общественной опасности содеянного и личности виновного. Таким образом, большинство опрошенных разделяет господствующую в уголовно-правовой науке точку зрения о большей опасности легкомыслия. Вместе с тем, в 78% случаев при рассмотрении дел о неосторожности суды в качестве обстоятельства, отягчающего наказание виновного, ссылались на тяжесть наступивших последствий. Поскольку тяжесть последствий в соответствии с законом определяет общественную опасность неосторожного преступления, тем самым, влияя на его квалификацию и пределы санкции, возникает, в частности, вопрос о правомерности признания степени тяжести последствий критерием индивидуализации ответственности и наказания. В наибольшей степени это относится к преступлениям, совершаемым по неосторожности. Как отмечают А.И. Рарог и В.А. Нерсесян, в сущности, речь идет об одной из проблем теории неосторожных преступлений: должно ли наказание определяться в зависимости от характера вины или же основным критерием следует считать причиненный ущерб. «Представляется, что наказание должно зависеть исключительно от опасного поведения, проявляющегося в «интенсивности» вины». Ведь для перспектив развития уголовного права важно правильно определить соотношение объективных и субъективных оснований уголовной ответственности. Как отмечают названные авторы, тенденция, связанная с усилением роли субъективных оснований дифференциации уголовной ответственности, является естественной. Она пронизывает все развитие уголовно-правовой теории и законодательства, которое шло от объективного вменения за причиненный вред к признанию существенного и даже решающего значения вины, к дифференциации наказания в зависимости от формы вины, ее вида и иных субъективных моментов и личностных обстоятельств.
Общественная опасность деяния может выражаться как в причинении вреда охраняемым законом интересам, так и в создании угрозы причинения такого вреда. В этой связи можно согласиться с В. Лукьяновым, что «угрозу причинения вреда жизни, здоровью, имуществу и живой природе есть все основания рассматривать как полноправный материальный признак объективной стороны, как последствие действия и в то же время его непосредственный результат, положивший начало цепочке явлений, связанных естественными закономерностями, которая образует последствие». Спорным, на наш взгляд, является лишь положение автора, что причиняемый вред сам по себе не является последствием, а представляет собой лишь определенное звено в этой цепочке. В таком контексте вполне правомерно ставить вопрос о криминализации некоторых деяний, хотя и не причинивших вред личности, обществу или государству, но создававших угрозу причинения такого вреда. В цивилистике существует понятия «источник повышенной опасности», а также «деятельность, создающая повышенную опасность для окружающих». Так, согласно ст. 1079 ГК РФ юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (использование транспортных средств, механизмов, электрической энергии высокого напряжения, атомной энергии, взрывчатых веществ, сильнодействующих ядов и т.п.; осуществление строительной и иной, связанной с нею деятельности и др.), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего. Другими словами, гражданское законодательство предусматривает ответственность за вред, причиненный источником повышенной опасности или в результате осуществления деятельности, создающей повышенную опасность для окружающих, даже при отсутствии вины его владельца. Аналогичные нормы предусмотрены действующим законодательством в отношении отдельных источников повышенной опасности либо видов деятельности, создающих повышенную опасность. Разумеется, мы не предлагаем распространить принцип невиновной ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности, на сферу уголовно-правовых отношений. В любом случае объективное вменение при привлечении к уголовной ответственности является недопустимым. Однако представляется правильным и справедливым требовать от тех лиц, деятельность которых связана с созданием повышенной опасности для окружающих, особенно внимательного и осторожного отношения к соблюдению установленных норм и правил, обеспечивающих общественную безопасность. Интересно, что уголовное законодательство ряда зарубежных стран содержит главы, построенные не по традиционному признаку общности родового объекта, а по признаку создания общей опасности, применения способа, представляющего опасность для жизни и здоровья многих лиц или для значительных материальных ценностей. Такие главы носят название «Общеопасные преступления» и включают в себя преступления, связанные с ненадлежащим использованием веществ огромной разрушительной силы, управлять которыми или ставить предел вредоносному действию которых эти лица оказываются неспособными. Такие преступления принято называть составами «поставления в опасность», поскольку уголовно-правовая ответственность в данном случае предусматривается не за причинение вреда интересам личности, общества или государства, а уже за создание угрозы причинения такого вреда. Такие составы, в частности, предусмотрены: в Уголовном кодексе Республики Польша – глава XX «Преступления против общей безопасности»; в УК Болгарии – глава II «Общеопасные преступления», раздел 1 «Преступления, совершенные общеопасным способом или общеопасными средствами»; в Уголовном законе Сербии – глава XVII «Уголовные дела, связанные с нарушением условия общей сохранности людей и имущества»; в Уголовном кодексе Испании – раздел 17 «О преступлениях против коллективной безопасности»; в Уголовном кодексе Швейцарии – раздел 7 «Общеопасные преступления и проступки»; в Уголовном кодексе Швеции – глава XIII «О преступлениях, представляющих общественную опасность»; в УК Голландии – раздел VII «Преступления, ставящие под угрозу общую безопасность, людей или собственность»; в УК ФРГ – раздел 28 «Общеопасные преступные деяния».
В специальной литературе признается наличие двух отдельных конструкций составов «поставления в опасность»: деяния создающие «абстрактную опасность» и деяния, приводящие к созданию «конкретной опасности». И те, и другие составы, по сути, являются формальными и предусматривают уголовную ответственность не при наступлении общественно-опасных последствий, а на более ранней стадии – при создании угрозы наступления таких последствий. Различие между ними коренится в конкретных условиях и способах создания такой угрозы. В составах «конкретной опасности» учитывается конкретная индивидуально-определенная обстановка, при которой совершается соответствующее деяние. При этом само деяние создает угрозу общественной безопасности и возможность наступления тяжких последствий только в данных условиях. Как правило, составы «конкретной опасности» содержат указание на то, что описанное деяние является уголовно-наказуемым лишь в том случае, когда оно создает «реальную» или «действительную» угрозу наступления тяжких последствий. Примером такой нормы может служить состав, предусмотренный § 330а УК ФРГ «Создание серьезной опасности из-за выброса ядов»: «(1) Кто вещества, которые содержат яды или могут их производить, распространяет или выбрасывает их и тем самым создает опасность причинения смерти или тяжкого вреда здоровью другого человека или вреда здоровью большого числа людей, наказывается лишением свободы на срок от одного до десяти лет…» Уголовную ответственность данное деяние влечет лишь в тех случаях, когда судом будет установлено, что в данной конкретной обстановке оно могло повлечь тяжкие последствия, указанные в законе.
В составах «абстрактной опасности» не требуется устанавливать возможность наступления тяжких последствий в конкретной обстановке. Уголовную ответственность в данном случае влечет сам факт совершения деяния. Другими словами, возможность наступления тяжких последствий в результате совершения такого деяния презюмируется изначально. В качестве примера можно привести ч. 2 ст. 234 «Загрязнение питьевой воды» УК Швейцарии, согласно которой, «кто умышленно загрязняет питьевую воду, предназначенную для людей или домашних животных, вредными для здоровья веществами, наказывается каторжной тюрьмой на срок до пяти лет или тюремным заключением на срок не менее одного месяца». В данном случае сам характер совершаемого деяния таков, что не остается сомнений в его потенциальной опасности для окружающих. «В этих составах опасность является мотивом для криминализации такого рода деяния, а не признаком состава». На этом основании Т.В. Церетели не относит преступления абстрактной опасности к «подлинным преступлениям создания опасности».
Определенный интерес представляет вопрос о субъективной стороне составов «поставления в опасность». Очевидно, что составы «абстрактной опасности» относятся к формальным. Между тем, в специальной литературе нет единства мнений о форме вины в преступлениях с формальным составом. Так, распространенным является мнение, что такие преступления могут быть совершены лишь с прямым умыслом. Другие допускают в формальных составах также вину в форме неосторожности. Были даже попытки обосновать возможность косвенного умысла в преступлениях с формальным составом. Дело в том, что формальные составы характеризуются «усеченным» интеллектуальным компонентом вины: предвидение наступления общественно опасных деяний в него не входит. Формула умысла в данном случае включает в себя лишь осознание общественной опасности совершаемого деяния и желание его совершить. В этой связи, поскольку общественно опасные последствия умыслом причинителя не охватываются (точнее они отсутствуют в составе преступления), он не может их сознательно допускать либо относиться к ним безразлично. Мы согласны с тем, что «психологическая конструкция косвенного умысла резко сужает сферу его возможного бытия, поскольку он может существовать только в преступлениях с материальным составом». По этим же основаниям следует исключить и возможность совершения таких преступлений вследствие преступного легкомыслия. Ввиду того, что лицо лишено возможности предвидеть наступление общественно опасных последствий своих действий (бездействия), оно соответственно не может самонадеянно рассчитывать на их предотвращение. Несколько иная ситуация с небрежностью. Как нам представляется, вполне возможна ситуация, когда лицо, совершая такое преступление, не осознает общественно опасный характер своих действий, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло осознавать их общественную опасность. Характерно, что в обоих приведенных выше примерах и УК ФРГ, и УК Швейцарии предусматривают снижение наказания за аналогичные деяния, совершенные по неосторожности.
Что же касается составов «конкретной опасности», то вина в совершении таких преступлений, на наш взгляд, не ограничивается прямым умыслом и небрежностью. Сознанием субъекта преступления должна охватываться конкретная угроза причинения вреда, которая возникает в результате его действий (бездействия). По этой причине «деликты создания конкретной опасности обычно причисляются, наряду с преступлениями, предполагающими причинение вреда, к так называемым «материальным («результатным») преступлениям». Субъективная сторона в составах «конкретной опасности» может выражаться в форме прямого или косвенного умысла либо неосторожности. Субъект действует с косвенным умыслом, если он предвидит возможность наступления тяжких последствий (а следовательно, осознает общественную опасность своих действий), но сознательно их допускает либо относится к ним безразлично. При неосторожности лицо либо не предвидит возможность наступления тяжких последствий, хотя могло, и должно было их предвидеть (небрежность), либо рассчитывает на их предотвращение (преступное легкомыслие).
Признавая, что угроза причинения вреда сама по себе может выступать в качестве признака преступления, мы, однако, не считаем, что актуализация этой угрозы вовне, т.е. наступление тяжких последствий, не имеет квалифицирующего значения. При совершении соответствующего деяния субъект должен «просчитывать» вероятность наступления общественно опасных последствий, а также их тяжесть. В этой связи полагаем обоснованным наличие в действующем законодательстве конструкции преступлений с двумя формами вины, в особенности, если они связаны с деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих.
Мы постараемся Вам помочь!
